Взяла за моду уезжать гулять по зову сердца в девять часов вечера в Москву.
Возвращаюсь на последнем автобусе. Темно.
Боюсь своего двора. Поймала себя на том, что, подходя к нему (почти ощупываю перед собой дорогу, ничего не вижу), снимаю цепь с пояса, на которой висят ключи, и наматываю конец на руку. Типа так удобно. Знаю, что понт и что вряд ли спасет)) А что делать?) Не рыться же в рюкзаке в поисках ножа))
Каждый год 1,1 тыс. американцев погибает, а почти 770 тыс. получают травмы во время подъема или спуска по лестнице. В основном, это пожилые люди. Главной причиной подобных ЧП является то, что старики пропускают нужную ступеньку или неправильно оценивают расстояние между ступенями, в результате чего теряют равновесие и падают. Для сравнения, по данным Госдепартамента США, в 2003 году террористы убили 625 американских граждан.
Книги
читать дальшеКаждый год около 11 тыс. американцев становятся «жертвами» книг, журналов и альбомов. По данным Комиссии США по безопасности потребительских товаров, каждый год книжные шкафы и этажерки для журналов сшибают с ног около 1,5 тыс. американцев. По словам Карен Миллер, члена Американской ассоциации библиотек, книги могут сломать пальцы ног, если тяжелый фолиант упадет на ноги. Отмечены случаи, когда люди впадали в состояние депрессии, после того, как долгое время были вынуждены заниматься однообразной работой – расстановкой книг на полках. Журналы тоже могут быть опасными, поскольку скрепки могут исцарапать кожу. Поднятие тяжелых книг и стопок журналов может стать причиной травм спины.
Стулья
Травмы и ранения, причиной которых являются обыкновенные стулья, в 13 раз более вероятны, чем ранения, полученные при использовании электрической пилы. Каждый год более 410 тыс. американцев неудачно садятся и падают со стульев, получая ушибы разной тяжести. Более того, существуют стулья, которые опасны сами по себе. В 2004 году, Комиссия США по Безопасности Потребительских Товаров отозвала 142 тыс. детских мягких стульев с молниями, так как пятеро малышей расстегнули молнию стульев, залезли внутрь чехла и задохнулись. В то же время, по утверждению газеты Wall Street Journal, большинство болей в спине и позвоночнике американцы приобретают в результате долгого просиживания на стульях, что стоит американской экономике 70 млрд долл. в год.
Одежда
В США жертвами собственной одежды ежегодно становятся более 110 тыс. американцев. Для сравнения, травмы в результате запуска фейерверков ежегодной получают около 10 тыс. жителей США. В Великобритании ежегодно 9,6 тыс. людей получают ушибы в результате надевания носков, 4 тыс. – брюк, 1,6 тыс. – пальто, 1,4 тыс. – свитеров. Более 300 британцев ежегодно приобретают синяки после неудачно проведенной процедуры надевания нижнего белья.
Кровать
Каждый год в США кровати, матрасы и подушки наносят травмы почти 412 тыс. человек. В основном, люди падают с кроватей или ударяются о них. Особо опасны больничные койки с боковыми перекладинами. С 1985 по 2001 год, по данным администрации США по контролю за продовольствием и медикаментами было зафиксировано 479 случаев, когда пациенты застревали в подобных койках. 297 из них погибли.
*посмотрела, кто отписался от моего дневника и едва вернула глаза со лба*
Э-э-э... за что? То есть я понимаю, что забиваю всем избранное своими многочисленными постами, как с цепи сорвавшаяся... И теперь второй раз буду праздновать 100-ого ПЧа, ибо процесс пошел на уменьшение... но... иВилка, ты кудаааа?!
А на следующий день уж как учудил-то мой лохматый квартирант!
Застал я его, вернувшись домой с работы, сидящим за монитором моего компьютера и увлеченно колотящего по многострадальным клавишам, покрытым застывшей коркой черного кофе. Компьютер, тихо фигея от подобного обращения, шел цветными пятнами и заунывно напевал странную мелодию полуумершим вентилятором.
читать дальше- А мы его вот так! - подпрыгнул на столе домовой, уронив чашку с чаем трехнедельной давности, мирно стоящую на высунутом языке CD-рома. Чашка упала на стол и выплюнула на оргстекло два листика заварки.
Я подошел сзади к домовому и молча взял его за уши. Домовой заверещал, а когда его ноги оторвались от стола, яростно вывернулся и попытался лягнуть меня пяткой между глаз, но был отправлен в принудительный полет на кресло.
- Пуф, - сказало кресло.
- Мяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяуууууууууууу!!! - сказал Марс, выковыриваясь из-под домового.
- Салам аллейкум, - сказал компьютер, и в комнате повисла напряженная тишина.
- Аллейкум вассалам, - сказал я, поворачиваясь на задниках тапочек вокруг своей оси к монитору.
Компьютер мигнул лампочкой оффа.
Я захлопал глазами, постепенно сдвигающимися в сторону ушей.
Когда же я, балбес, привыкну к тому дурдому, что ныне творится в моей квартире?
- П-п-правда, - подтвердил я, заплетаясь в собственных ногах и подползая к стулу.
Компьютер помолчал.
- Я всегда хотел вас попросить, Александр, но стеснялся безумно... Не могли бы вы убрать правую колонку от батареи? Жарко, знаете ли... - монитор залился красным. Я понял - компьютер стесняется.
Закрыв расползающийся по столу рот обеими руками, я передвинул колонку.
- Благодарю вас, - тихо сказал компьютер. - Теперь мне гораздо комфортней.
Я невольно улыбнулся. Ну, он же мой любимый компьютер в конце концов, как я заботливо собирал его из деталей других машин! Как я отшлепал веником Марса, когда он осмелился запихнуть дохлую мышь, пойманную у тети Нади, в отверстие для CD-рома, пока последний находился в починке. Как я вырисовывал розовым маркером слоников на кремовой поверхности системного блока! А он еще заговорил... да так вежливо... умилению моему нет предела.
Я расплылся в улыбке. Домовой, сидя на кресле, вытирал правый глаз кончиком марсовского хвоста.
- Душевно, душевно... - сказал он, взгромоздясь на мой стол.
Компьютер смущенно ему улыбнулся, но вдруг посинел экраном и выдал длинную тираду, перемежевывающуюся сигналами о системной ошибке, подозрительно напоминающими мне звуки, которыми в телевизионных передачах вырезают нецензурные выражения.
Домовой догадливо нырнул под стол и извлек оттуда шипящего наподобие модема Марса.
- Он мне провод прокусил, - жалобно протянул компьютер.
Кот насупил наглую морду и промолчал. Но я-то понял, какой провод он хотел отгрызть! Я-то знаю, какими глазами он смотрит на оптическую мышку, когда думает, что я не вижу. Уверен, что думал он примерно следующее: "Битву я проиграл, но война еще не закончена".
Вот хитрющая цаца.
- Провод я сменю, - торжественно пообещал добрый я компьютеру.
Компьютер улыбнулся:
- А можно?.. можно?.. - проговорил он, изрядно смущаясь, - можно мы будем на ты?
Я не нашел, что ответить и молча обнял системный блок в розовых слониках. Из колонок донеслось довольное мурлыканье, на которое неугомонный Марс тут же навострил лохматые уши. Я был счастлив.
Вода в реке течёт неслышно, едва поплавок шевелит. Стрекозы у ног вьются, полощут серебристыми крыльцами, а солнце шпарит, будто на лысину едва обжаренный блин кинули. От поклёвки до поклёвки время горстями мерить можно, только горе-рыбак, вроде меня, поможет скоротать денёк так, чтоб не одолела дрёма.
Нынче подвернулся мне напарничком Авдей - мужик по натуре добрый и болтливый. Едва он малька на крючок наживил, в воду закинул - сразу быличку завёл.
- Слышь, Вань? - говорит. - В прошлом году, когда в соседских Петушках капусту резали, на грядах отловили беса.
Я только хмыкаю, мол, знаю я здешних - и не такую байку сварганят.
- Да нет, - продолжает Авдей. - Правда, то самая что ни на есть правдивая, чем хочешь поклянусь. Я как раз в тот день у Федота, шурина моего, заночевал.
читать дальше Капуста в Петушках уродилась здоровенная аки колодезное колесо, белая и сладкая, какой отродясь в наших огородах не водилось. В одно утро бабы убирать её пошли на ближние к реке участки. Только к гряде наклонилась, слышат: вроде, котёнок мяучит аль дитё где-то плачет. Те, что посмелее, на голос пошли, глядь: а там кочаны разломанные лежат, соком исходят, а в них, как в сено, зарылся вот такой вот пацанёнок, - Авдей полоснул себя рукой чуть выше колена. - Лежит, стало быть, и ревёт. Лохмы у него по-цыганочьи чёрные. Из одёжи: только батькова длинная рубаха.
Они покумекали да и притянули его в село, на скамейку подле управы посадили и пряник дали, чтоб не ныл, значится. Старухи петушковские как раз из церкви вертались, увидели да как гомон подымут: "Дьяволёнок - то есть. Вона и кучери у него в два рога сплетаются, и чумазый аки мракобес, и глаз - ехидный, недобрый: у Акулины спину прихватило, едва бесёнок на неё зыркнул... Вы под рубаху гляньте, у него там и хвост имеется!"
А малец только пряник грызёт да коровьими глазами блымает. Бабы в ор, кто креститься, чтоб он сглаз не навёл, кто старухам мозги вставляет. Акулина кривится, охает, а пудовый мешок не снимает с закорок.
Даже нас с Федотом взяла обида за дитя малое, неразумное. Я и говорю, усмехаясь:
"Может, и есть там какой хвост, да только не тот, что вы мыслите. Какой же он бесёнок, ему и пяти годиков не минуло, по всему видать! И немой к тому же аки тот карась".
Старухи мне в один голос как загалдят, точно каждое утро заместо "Верую" в церкви разучивали:
"Енто он пока маленький, а вырастет, заматереет - поздно будет. А молчит, потому как мелким бесам языки святой Илья молоньями отсёк, шоб добрых христиан с пути праведного не отворачивали".
Мы с Федотом, конечно, поартачились чуток. Только ведь гиблое это дело - с бабами спорить.
Тут поп на гомон прибежал: паству, значится, утихомиривать. А бесёнок ихний догрыз пряник, сполз со скамьи и давай того, кто ближе за подол дёргать ручонкой обслюненной и в рот себе пальцем тыкать, мол: добрый харч, корми ещё. На беду, оказался то подол поповской одёжи. Малец ненароком и выдернул из неё нитку какую-то, да так что подрясник гармошкой аж до самых колен задрался. Тут, ясно, и поп взбеленился, окрестил цыганчика - сатанинским отродьем, и наказал поселить его подле церкви, чтоб не вырос из него таки бес.
Взял жить мальца в сени, глаголу учить пытался. В пустую - найдёныш умел только выть жалостливо, что каждую ночь и делал. Неспокойно стало в поповском доме. Один раз бесёнок чуть было не пустил красного петуха: к иконам полез, да перевернул лампадку. Другой - бадью с обмылками опрокинул: попадья поскользнулась на них и крепко приложилась головой об порог. А на Воздвижение утащил и схарчил кровяную колбасу. Тут-то поп и осерчал: день-то постный.
Кинул под крыльцо чуток соломы, трухлявое одеяло, да посадил пацанёнка на длинную верёвку, точно зверя какого.
У меня, когда я о том узнал, руки чесались дать этому святоше хорошего тумака за такую христианскую доброту. Только он ведь - лицо духовное, и управа за него горой.
"Думал, - потом говорил поп, - на денёк другой".
Только затянулось наказание: заморозки пошли, утром водица в миске цыганчика затягивалась тоненьким ледком, а поп всё не решался вернуть его в сени. У святого отца, понимаешь Вань, сердце сжималось от горя, когда он плачь мальца слышал. А так никто не воет - и вроде б счастливо дитю живётся.
Только от бытья такого совсем запаршивел малец: отощал, грязью зарос, разсопливился, чудом горячку не подхватил. У баб на это один ответ:
"Что ему бесу-то сделается".
А найдёныш до того жалкий стал, что даже попадья смилостивилась.
Эх, Вань, коли б тогда знал, что такое твориться будет, забрал бы его к себе!
Авдей безнадёжно подёргал удочку. Поплавок едва шевелился на волнах: для окуня рановато, для карася - не та наживка, да и попробуй заметь его поклёвку, когда река от ветра рябит, как тёрка.
- И чем же всё кончилось? - Авдей был известным брехуном, но таким растроганным мне видеть его не приходилось.
- Чем-чем. Баню попадья напарила. Вымыла да обстирала всю семью, а в седьмой пар пустила мальца. День, говорят, тогда был пасмурный, того и гляди заморосит дождь, да как полагается осенью, всю седмицу лить останется. Только тут вдруг как заголосит попадья из бани, так громко, что единственный колокол на церкви зазвенел, спугивая голубей и ворон. Как закричит она:
- Батюшки светы, что ж это деется!
И всё - и тишина, только солнце вдруг из-за туч светом ударило, ярко, точно весеннее. Даже у нас в селе видно то было. Все из хат повыскакивали, заторопились к приходу глядеть, что с попадьёй приключилось. А там посередь двора, в одной белой рубашонке стоит найдёныш. Только беленький: и личико, и ручонки, и кудрявые волосы - всё аки снег. А за спиной два крыла раскинулись, переливаются точно из перлов деланные. Так вот, стоит малец, руки к небу тянет и хихикает, что аж душа радуется: хоть пой или пляши. А лучики солнечные протянулись, подхватили его и забрали прямиком на небо. Тут бабы спохватились и давай орать:
"Енто ж ангел был. А я ведала про то, ведала. Еното он на речку мыться летал, только промахнулся да в капусту ухнул. А вы-то меня не слушали!"
Так спорили они и вверх таращились, пока не припустил дождь, да такой долгий, что до родительской субботы не прекращался. Мы только диву давались, как их деревню не смыло. А самое дивное: кругом-то спокойно, а в Петушках льёт, как из ведра. В этом году капуста у них не уродилась вовсе. Говорят это оттого, что покинул их ангел, - сообщил мне Авдей и задумался.
Но меня мучил ещё один вопрос.
- Авдейка?!
- Агась?
- От чего же попадья кричала? Неужели, ангела испугалась.
- Да нет. Она его как мыть стала, с него шкура начала слазить, ну как у ручейника, что стрекозой оборачивается. Попадья забоялась, что мальца погубила. А он, стало быть, аки стрекоза та, крылышки отрастил и улетел на небо, только его и видели.
Я поглядел на довольную мину Авдея. Ведь, как пить дать, обманул!
- Горазд ты врать, Авдейка.
- Я?! Да клянусь, Вань. Не веришь, спроси у петушковского попа, он ту шкуру пуще нагрудного креста бережёт. Да у каждого тамошнего деревенского по ангельскому перу имеется. Они ж всё поповское подворье обшарили их собирая. Ну, может, пару гусиных и попалось... но остальные-то настоящие!..