Родила тебя в пустыне

я не зря.

Потому что нет в помине

в ней царя.



В ней искать тебя напрасно.

В ней зимой

стужи больше, чем пространства

в ней самой.



У одних -- игрушки, мячик,

дом высок.

У тебя для игр ребячьих

-- весь песок.



Привыкай, сынок, к пустыне

как к судьбе.

Где б ты ни был, жить отныне

в ней тебе.



Я тебя кормила грудью.

А она

приучила взгляд к безлюдью,

им полна.



Той звезде -- на расстояньи

страшном -- в ней

твоего чела сиянье,

знать, видней.



Привыкай, сынок, к пустыне,

под ногой,

окромя нее, твердыни

нет другой.



В ней судьба открыта взору.

За версту

в ней легко признаешь гору

по кресту.



Не людские, знать, в ней тропы!

Велика

и безлюдна она, чтобы

шли века.



Привыкай, сынок, к пустыне,

как щепоть

к ветру, чувствуя, что ты не

только плоть.



Привыкай жить с этой тайной:

чувства те

пригодятся, знать, в бескрайней

пустоте.



Не хужей она, чем эта:

лишь длинней,

и любовь к тебе -- примета

места в ней.



Привыкай к пустыне, милый,

и к звезде,

льющей свет с такою силой

в ней везде,



будто лампу жжет, о сыне

в поздний час

вспомнив, тот, кто сам в пустыне

дольше нас.

Иосиф Бродский

Колыбельная (1992)